Из космоса Альпийский горный массив похож на дракона, который улегся на «раструбе голенища» итальянского «сапога». Голова его упирается в Ниццу, а кончик хвоста — в Вену. Сердце дракона — перевал Сен-Готард. Не зря его называют ключом Европы. Отсюда берет начало ее кровеносная система — реки: Рона, направляющая свои воды во Францию, Рейсса и Рейн — в Германию, Тичино — в Италию. От перевала расходятся и важные дороги, по которым разные войска во все времена обрушивались на врагов по обе стороны Альп. В 1799 году сердцем дракона завладела лучшая армия того времени, во главе которой стоял генерал-фельдмаршал граф Суворов-Рымникский.

В 1799 году добраться в Швейцарию из Италии можно было только перевалами. Что же заставило русского фельдмаршала податься с армией в горы в столь неподходящее время? Как вообще суворовских «чудо-богатырей» занесло в Италию, а потом в Швейцарию?

Исторический экскурс

С 1792 года в Европе бушевала война старорежимных монархий с революционной Францией. Трезвомыслящая Екатерина II не скупилась на проклятия в адрес революции, но вступать в драку не торопилась. Пользуясь тем, что державы-конкуренты увязли в борьбе с Французской республикой, она окончательно подчинила Польшу и занялась обустройством Крыма и Кубани, отбитых у Турции. Только в 1796 году Екатерина согласилась отправить против французов 60-тысячную армию Суворова, но внезапно умерла. Ее наследник, император Павел, занятый упрочением престола, отменил поход, поругался со строптивым фельдмаршалом и сослал его в имение Кончанское. Однако к 1799 году французская угроза усилилась. Бонапарт завоевал Италию, а потом отправился в Египет. Экспорт революции вышел за пределы Западной Европы. Россия укрепляла побережье Черного моря, опасаясь десанта. Павел счел, что настал момент бросить «русскую карту» на игровой стол мировой политики. Россия присоединилась к Австрии, Англии, Турции и Неаполю, с тем чтобы вместе остановить распространение «заразы». Пройдя от Бреста до Вероны, наши войска вместе с австрийцами начали очищать от французов Италию. Русских было в несколько раз меньше, чем австрийцев, но во главе союзной армии стоял Суворов. На его назначении главнокомандующим настояли союзники, уговорив Павла вернуть полководца из ссылки. При Адде, Треббии и Нови Суворов разгромил Моро, Макдональда и Жубера — лучших французских генералов того времени, не считая Наполеона, конечно. Теперь он готовился штурмовать Геную.

Находя, хотя и не без труда, общий язык с австрийскими солдатами и офицерами, Суворов конфликтовал с гофкригсратом — Придворным военным советом Габсбургской империи (с функциями Генерального штаба). Главную роль в нем играли министры и дипломаты, уверенные, что лучше боевых генералов разбираются в стратегии и потому путавшие карты не только чужаку Суворову, но и своим полководцам. Канцлер Тугут имел собственный взгляд на кампанию, который разделяли англичане — премьер Питт и министр иностранных дел Гренвилл. Эта троица и придумала на ходу альтернативный суворовскому план масштабного наступления на Францию всеми силами коалиции. Согласно ему англичане при поддержке русского корпуса генерала Германа высаживались в Голландии, австрийцы должны были ударить с юга, из Италии, а русские — в центре, из Швейцарии. Павел, довольный, что русским отводится значительная роль, согласился. Так Суворов оказался в Альпах.

Беллинцона, столица швейцарского кантона Тичино, лежит в долине у подножия гор, и три ее красивейших средневековых замка (они объявлены памятниками ЮНЕСКО) запирают дороги к пяти альпийским перевалам. Главная ведет к Сен-Готарду, избранному русскими для перехода через Альпы. Побродив по узким улицам, сохранившим очарование старины, мы постояли у дома Ментлена на площади Сан-Рокко, где ночевал Суворов. За гостеприимство фельдмаршал подарил хозяевам пару пистолетов, которые теперь можно увидеть в местном музее.

В Беллинцоне, последнем большом городе на пути армии в горы, ее должны были ждать мулы. Поскольку дороги для колесного транспорта дальше не существовало, на них собирались навьючить горные пушки, патроны и сухари. Но мулов не оказалось — переброска Суворова в Швейцарию стала неожиданностью не только для самого фельдмаршала, но и для австрийских квартирмейстеров, ответственных за снабжение русских. Они не успели собрать 1400 животных. Погонщики-итальянцы заломили за срочность большие деньги и потребовали плату вперед, а у австрийцев не оказалось наличных. Прав был Наполеон, когда говорил, что для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги. Но голь на выдумки хитра: находившийся при штабе Суворова сын императора, великий князь Константин Павлович, предложил спешить тысячу казаков и использовать их степных лошадок в качестве тяглового скота. Нерасторопность снабженцев привела к пятидневной задержке, которая впоследствии дорого стоила союзникам.

Диспозиция

В Швейцарский поход под началом Суворова отправились 21 285 русских. Кроме того, на разных этапах в нем участвовало еще 6750 австрийцев.

Русская пехота состояла в основном из мушкетерских полков — это обычная линейная пехота. В каждом из них, как правило, было по две роты гренадер, укомплектованных особо рослыми солдатами и считавшихся «образцовыми» и «ударными» (но встречались и отдельные гренадерские полки). Кроме того, в походе участвовали егерские полки, чьи солдаты были обучены одиночной стрельбе и действиям в рассыпном строю. Русская кавалерия насчитывала 8 казачьих полков, артиллерия — 25 небольших пьемонтских пушек.

На перевалах и в долине до Альтдорфа суворовской армии противостояла дивизия генерала Лекурба. Непосредственно Сен-Готард защищала 67-я полубригада — 1861 человек из бригады генерала Гюдэна.

Сегодня от Беллинцоны до подножия Сен-Готарда полчаса езды по скоростной автостраде. В 1799-м русские два дня месили тут грязь, двигаясь под проливным дождем. Автострада уходит в пробитый в горе Сен-Готардский туннель. Не доезжая до него, нужно свернуть к перевалу около городка Айроло. Если хотите побыстрее попасть наверх, поезжайте по новой дороге А2, построенной над ущельем на высоченных опорах. Притормозите на смотровой площадке у самого перевала — отсюда, с высоты 2100 метров, открывается фантастический вид на ущелье Валь-Тремола, по которому вьется серпантин старой Сен-Готардской дороги. Хотя в XIX веке ее расширили, она и сейчас проходит рядом со старинной тропой через перевал, по которой и шел Суворов.

Только поднимаясь пешком из Айроло по старой Сен-Готардской дороге, а еще лучше по вьющейся вдоль нее тропе, можно представить себе всю тяжесть «суворовского перехода». Перепад в высоте — около 1000 метров. Пешком налегке в хорошую погоду это сейчас часа два ходу. Но в 1799 году солдат должен был преодолевать этот путь, неся на себе четырехдневный запас сухарей, мушкет и патроны. И при этом сражаться.

Журнал боевых действий. 24 сентября

Полуденная атака на первую линию обороны в районе местечка Чима-дель-Боско оказалась неудачной. Первым же залпом противника были убиты командир передового отряда поручик Егор Лутовинов и 150 из его 250 егерей. Только получив подкрепления из основных сил и австрийской бригады Штрауха, авангард оттеснил французов на вторую линию обороны у входа в Валь-Тремолу на высоте 1750 метров. После нескольких кровопролитных атак была захвачена и она. Остатки 67-й полубригады закрепились на практически неприступной позиции метрах в 100 от верхней точки перевала, где дорога переставала виться зигзагами и круто устремлялась вверх. Русским пришлось лезть по осыпи, а сверху из-за скал, по словам участника боя, их «били чуть ли не на выбор» «беснующиеся республиканцы». Все атаки захлебнулись. Только в четыре вечера, когда справа от французов на склоне горы Монте-Проза на высоте 2400 метров показались егеря Миллера из авангарда Багратиона, которых Суворов послал в обход еще в начале боя, противник откатился. Второй, более глубокий обход Сен-Готарда совершал корпус генерала Розенберга. Выйдя из Беллинцоны на три дня раньше основных сил, Розенберг с третью всей армии прошел через грозный Лукманирский перевал и 24 сентября атаковал еще один расположенный рядом с Сен-Готардом перевал Оберальп с тем, чтобы отрезать отступавших под натиском Суворова французов. Оберальп был взят одновременно с Сен-Готардом, и остатки противника только чудом вырвались из тисков. Весь штурм обошелся русским в 1200 человек.

На высоте 2108 метров Сен-Готард представляет собой каменистое плато, где нет ни кустика. Посреди — небольшое озеро, у которого сгрудились постройки бывшего приюта для путников. Этим приютом несколько столетий заведовали монахи-капуцины, которых сменили сначала солдаты, охранявшие горный форт, а затем предприниматели. В 1972 году всю землю на перевале купил фонд Сен-Готарда. Вложив несколько миллионов, эта организация реконструировала старые здания и разместила там гостиницу, рестораны и сувенирные лавки. Приносит ли затея прибыль, сказать трудно — с июня по октябрь туристов полно, но потом все кругом заваливает снегом.

С недавних пор над всем этим господствует установленный на скале памятник Суворову. Его изваял к 200-летнему юбилею Альпийского похода скульптор Дмитрий Тугаринов. Щуплый фельдмаршал с просветленным лицом юродивого, сидя на кляче, смотрит на солнышко. На постаменте на итальянском, немецком, французском и русском начертано: «Генерал Александр Суворов». А рядом с конным фельдмаршалом — пеший проводник Антонио Гамма, сопровождавший его весь поход.

От монумента хорошо видна расположенная на отшибе часовенка-костница. Она стоит над расщелиной, где покоятся останки всех погибших за столетия на Сен-Готарде путешественников. Как гласит предание, монахи похоронили там также русских и французов, погибших в бою. Не делая различия для мертвых, к живым русским божьи люди относились гораздо лучше, чем к живым французам. Атеисты-республиканцы грабили монастыри и издевались над капуцинами, а Суворов подошел вместе с офицерами под благословение их приора. Фельдмаршал и вся армия верили, что совершают богоугодный крестовый поход против безбожников.

Картина, изображающая встречу двух почтенных стариков, висит в Национальном музее Сен-Готарда. Есть здесь и большая карта общей военной обстановки в сентябре 1799 года.

Диспозиция

Русско-английские войска вели тяжелые бои в Голландии. Чтобы не дать перебросить туда подкрепления противника из Германии, эрцгерцог Карл Австрийский покинул Цюрих и отправился сковывать французов на Нижнем Рейне. Его место в Швейцарии занял корпус генерала Римского-Корсакова, который был слабее противостоявшей ему армии генерала Массена. Перед Суворовым стояли три задачи: как можно быстрее соединиться с Корсаковым, очистить Швейцарию от врага и по возможности вторгнуться во Францию через незащищенные крепостями бреши в районе Юрских Альп. Французы удерживали в Швейцарии выступ по линии: Цюрих — Верхний Рейн — Сен-Готард. Суворов решил «срезать» эту дугу, зайдя в тыл Массена со стороны Сен-Готарда. Навстречу ему от Цюриха должны были двигаться Римский-Корсаков и австрийцы генерала Готце. Точкой соединения «клещей» назначили город Швиц на берегу Фирвальдштетского озера. Удайся разгром Массена в Швейцарии, Суворов, вероятно, пробился бы к Лиону, и, как писал английский историк Гарольд Курц, «вернувшись из Египта, Бонапарт мог застать русские, австрийские, британские армии во Франции на пятнадцать лет раньше, чем это произошло на самом деле». Но в день сен-готардского триумфа русских Массена упредил Римского-Корсакова и Готце, разгромив их в Цюрихе и Шенисе. План Суворова рухнул, но он не знал этого и рвался к Швицу.

Городок Андермат славен вкуснейшей форелью и краеведческим музеем. Он расположен в старинном здании, похожем на расписной сказочный терем. Местные называют его Suworowshaus — здесь размещался штаб Суворова. Андермат — столица немецкоязычного кантона Ури, и в музее царит железный «орднунг». Дама-экскурсовод давно поняла, что русских здесь интересуют не графики лавин и не костюмы крестьян. Она сразу провела нас на «суворовский этаж», где в маленьких комнатах с низкими потолками воссоздана обстановка 1799 года. В одной из них висит картина «Суворов в Альпах» советского художника Сибирского, подаренная в 1993 году министром обороны Павлом Грачевым. На ней много Суворова и совсем нет Альп. Дама с гордостью показала нам пышную Suworowsbett — кровать Суворова, на которой тот якобы отдыхал, утомившись штабной работой. Зная о нелюбви фельдмаршала к роскоши, я усомнился.

В мемориальных комнатах не учтена еще одна причуда старого воина — его привычка занавешивать зеркала. Солдаты были уверены, что он колдун, а колдуны в зеркалах не отражаются. Видимо, Суворов не хотел разочаровывать своих «чудо-богатырей». Кстати, замечательный филолог и историк Юрий Лотман отмечал, что косноязычная речь фельдмаршала, пересыпанная загадочными восклицаниями и жестами, тоже работала на «колдовской» образ. Дополняло картину и знание Суворовым пяти языков — колдун способен объясняться даже с птицами. Итальянский, немецкий и французский особенно пригодились ему в трехъязычной Швейцарии. Впрочем, в разговорах с образованными иностранцами в отсутствие солдатских глаз Суворов менял маску. Он превращался в эрудита-философа и потрясал слушателей логикой суждений и широтой познаний. Фельдмаршал совершенно очаровал австрийских офицеров, составлявших основу его штаба в Швейцарском походе. Вместе с ними здесь, в нынешнем «Суворовсхаусе», фельдмаршал и спланировал следующую атаку: через Чертов мост в ущелье Шеллененшлюхт.

Сейчас, как и 200 лет назад, дорога туда от Андермата ведет через Урнерлох («Урнерскую дыру»). Так называется первый в истории альпийский туннель длиной 65 метров. Сразу за ним теперь расположена парковка, откуда сегодня можно увидеть не один, а сразу три моста: железнодорожный, автомобильный и пешеходный. Последний ниже и старше других, но и он выстроен позже 1799 года. Суворовский мост пролегал на уровне основания его арки, и если приглядеться, то можно различить на берегах остатки старинных опор.

Журнал боевых действий. 25 сентября

В районе Чертова моста русских ждал сам генерал Лекурб с 2400 солдатами. Казаки и мушкетеры Мансурова атаковали в лоб Урнерлох, диаметр которого был тогда около двух метров. Резня внутри этой «дыры» шла в полной темноте. Прорвавшись сквозь туннель, русские попали под пули стрелков, засевших на скалах, и картечь пушки, установленной между Урнерлохом и Чертовым мостом. В этот момент атаку поддержали обходные колонны слева и справа. Слева егеря майора Тревогина и гренадеры полковника Свищева, перейдя вброд холодную Рейссу в двух километрах выше Чертова моста, поднялись по скалам и сбили противника с горы Бехсберг. Справа три сотни мушкетеров полковника Трубникова влезли на скалы (вероятно, за километр до Урнерлоха), прошли горную гряду Гретли и отбросили французов вниз. Главная колонна, смяв заслон с пушкой, вышла на Чертов мост, но один из его малых каменных пролетов был заранее разобран. Противник перебросил через него бревенчатый настил, который при отступлении поджег. Русские гренадеры под огнем вражеских стрелков, балансируя, как акробаты, перебрались на другую сторону по полусожженным бревнам. Перейдя на ту сторону, майор князь Мещерский, как сообщал позже Павлу Суворов, «перевел туда генерала и офицера с помощью шарфа» (речь идет об офицерском поясном шарфе). Отсюда, скорее всего, и пошла легенда об офицерах, связавших бревна шарфами. К этому моменту французы уже откатывались от Чертова моста, поскольку им в тыл у Амстега выдвинулась австрийская бригада генерала Ауффенберга. Она еще днем раньше отправилась от Верхнего Рейна в глубокий обход через горы. Преследуемый русскими, Лекурб бросился назад к Амстегу, с трудом вырвался из ловушки и отступил к Альтдорфу.

Перейдя по мосту Рейссу, идешь по прилепившейся к громадной отвесной скале старой дороге. Справа — амфитеатр гор с водопадами. Трудно представить, как без альпинистского снаряжения здесь лазили и французы, и русские. Есть, правда, свидетельства, что солдаты использовали железные «сандалии» с шипами, надеваемые поверх башмаков, но у наших их было мало.

С дороги открывается величественный вид на громадный крест, вырубленный в скале. Надпись гласит, что это памятник сподвижникам Суворова, погибшим в Альпах, то есть не только русским, но и австрийцам, и швейцарцам, воевавшим под его началом. Создан он в 1898 году стараниями мецената, полковника Сергея Голицына. Кстати, решением общины Урзерн в 1893 году участок скалы с памятником был передан России в бессрочное владение. Сначала Министерство Императорского двора, а потом ЦК КПСС регулярно выделяли деньги на ремонт памятника, но к 1997 году платить стало некому. Памятник приходил в упадок, пока предприниматель А.Ф. Ахметов и частный Национальный резервный банк не дали деньги на его реставрацию. Впрочем, в Швейцарии защитник русской чести Ахметов известен только тем, что имел какой-то бизнес и спасенного памятника не увидел — погиб в автокатастрофе.

Между мостом и крестом прилепился ресторан «Исторический» с портретом Суворова на одном фасаде и изображением схватки русских и французов на другом. Пятачок, на котором он разместился, носит громкое название Парижской площади. И здесь мы неожиданно столкнулись с французскими военными. Швейцарские офицеры привезли своих коллег на экскурсию по местам боев 1799 года. Один из швейцарцев в камуфляже вдруг на чистом русском пожелал нам доброго здоровья. Оказывается, прадед лейтенанта Марка Захария эмигрировал в Швейцарию после Октябрьской революции. Лейтенант представил нам французских капитанов Лефевра и Сквити, которым я потом долго объяснял, почему Суворов — Рымникский: видимо, разгром турок на реке Рымник во французских военных школах не изучают. А сам поинтересовался у новых знакомых: чем бы закончилась встреча Суворова и Наполеона? Капитаны снисходительно улыбнулись, явно считая меня наглецом, и ответили уклончиво: «Военное счастье переменчиво».

От Чертова моста до Урнского озера (так называется часть Фирвальдштетского озера) дорога идет по красивейшей долине вдоль Рейссы. В Альтдорфе есть очередной «Суворовcхаус», около которого фельдмаршал говорил с народом.

«Суворов был фантастически одет — рубаха, распахнутый на груди черный жилет и панталоны с незастегнутыми сбоку на штанинах пуговицами. В одной руке у него был кнут, а другой он непрерывно благословлял народ, как епископ. Говорил он на ломаном немецком, называя себя избавителем и спасителем, который пришел освободить мир от атеистов и тирании», — писал, основываясь на рассказах очевидцев, швейцарский историк начала XIX века Карл Франц Луссер. От Альтдорфа до Швица по прямой 15 километров, и Суворов считал, что уже держит Массена за горло. Сейчас, двигаясь на машине вдоль широкого Урнского озера, это расстояние пролетаешь за считанные минуты. Но в 1799 году прямая дорога по правому берегу представляла собой пару охотничьих троп, по которым целой армии было не пройти. А тут еще приходилось брать их с боем у упрямого Лекурба.

Исторический экскурс

Русские историки вот уже два века обвиняют австрийских штабных офицеров в том, что они изменой завлекли фельдмаршала в ловушку. Историю про австрийских Сусаниных опровергают свидетельства того, как Суворова предупреждали: пройти берегом озера нельзя. Например, швейцарский полковник Фердинанд де Ровереа пишет, что сам лично объяснил это племяннику фельдмаршала генералу Алексею Горчакову накануне похода, и они вместе отправили курьера из Цюриха с письмом к Суворову в Тортону. Был при Александре Васильевиче и преданный проводник Антонио Гамма, который знал Альпы вдоль и поперек, поскольку его семья держала сеть кабачков по обе стороны Сен-Готарда. Скорее всего, старый воин, с презрением относившийся к привычке европейцев к комфорту, решил, как обычно, что «там, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат». Восточным берегом Урнского озера ни русский, ни австрийский солдат из его армии пройти не сумели. Суворов во многом обвинял австрийцев, но даже в донесении Павлу не упомянул, что отсутствие сносной прямой дороги на Швиц было для него сюрпризом. Да и своих штабных офицеров к стенке не поставил. Осмотревшись на месте, фельдмаршал принял решение идти на Швиц обходным путем — через Росштокский горный массив. Авангард Багратиона повернул от Альтдорфа на восток в Шахтентальскую долину и утром 27 сентября начал подъем на перевал Кинциг.

Мы проехали городок Бюрглен, где родился легендарный Вильгельм Телль, и остановились в деревне Брюгг, чтобы отсюда отправиться пешком через перевал Кинциг по пути русско-австрийской армии.

Впрочем, мы все же смалодушничали и для начала воспользовались подъемником, который сэкономил нам 1000 метров высоты, доставив в местечко Биль. Найдя указатель Suvorovsweg («Путь Суворова»), мы двинулись наверх. На самом деле тропа от Брюгга — это путь Багратиона. Суворов поднимался с третьей колонной, шедшей от Шпирингена, а вторая колонна начала восхождение от Шротена.

Тропа Багратиона петляла среди альпийских лугов, усеянных цветами. В ушах все время стоял звон ботал — колоколов на шеях у бесчисленных коров, пасущихся на склонах. Временами ухоженные белые буренки выстраивались вереницей на тропе и дисциплинированно шли до следующего луга. Глядя на них, мы попытались представить, как выглядел караван суворовских мулов. С самими мулами нам так же не повезло, как и фельдмаршалу. За неделю в Альпах ни один на глаза не попался, хотя встречались завезенные сюда яки и даже экзотические ламы.

Тропа шла по левому склону гигантского амфитеатра гор, обращенного к долине. Когда мы вошли в полосу тумана, шапкой нависшего над Росштоком, долина внизу исчезла, а сверху пробилось солнце, создав сюрреалистическое ощущение хождения по облакам. Через час подъема — высшая точка перевала, 2073 метра. На скале укреплена бронзовая доска в честь суворовской армии. Одиночеством на вершине насладиться не пришлось: с противоположной стороны на Кинциг поднялись веселые мускулистые швейцарские девушки на горных велосипедах. Позже, спускаясь с перевала, я все гадал: как они туда заехали?

Идти вниз можно двумя путями. Если двигаться влево от креста, установленного на вершине Кинцига, то пройдешь мимо горного озера, если вправо — попадешь в долину с водопадами. Потом дороги соединяются, и начинается лес. Самое красивое, но и неприятное на спуске — выходы карстового известняка. Смотреть на изрезанные трещинами причудливые белые каменные поля — одно удовольствие, идти по ним — сущее мучение. И это при том, что нам светило солнце. Армия же Суворова попала под проливной дождь. Мулы и лошади скользили, падали и ломали ноги. В пропасть свалилась лошадь, на которую был навьючен серебряный сервиз великого князя Константина Павловича. Люди здорово оголодали: сухари, которые они несли на себе, были съедены, а конвои с припасами отстали. Когда авангард Багратиона лез на Кинциг, хвост армии только спускался с Сен-Готарда. Но больше всего проблем было с обувью. Современные горные ботинки нельзя и сравнить с неудобными кожаными туфлями на низком каблуке из вывернутой мездрой наружу кожи, которые носили в XVIII веке мушкетеры и гренадеры. Пытаясь защитить свои башмаки от влаги, они мазали их дегтем с сажей. Лучше обстояло дело у егерей и казаков — те были в сапогах.

Авангард Багратиона, элита армии, прошел весь путь через Кинциг за 10 часов. Основные силы шли медленно и были вынуждены заночевать на перевале. По свидетельству очевидца, швейцарца Томаса Фасбинда, семидесятилетнего Суворова несли в закрытом портшезе четыре крестьянина, и он провел эту ночь в пастушеском шалаше. Хуже всех пришлось полку Тыртова из арьергарда, который шел последним по разбитой тропе уже 30 сентября.

Мы одолели треть пути наверх и всю дорогу вниз за пять часов. Водитель встретил нас с машиной в местечке Липлисбюль, где начинается шоссе в долину реки Муоты. Здесь казаки столкнулись с французским пикетом, который, по одной из версий, принял бородатых людей в длинных кафтанах за паломников. Когда республиканцы опомнились, «паломники» уже вырезали половину их состава, а остальные сдались в плен.

Долина Муоты в хорошую погоду — райское место, особенно в пору сенокоса, когда воздух полон запахов скошенных трав. В городке Муотаталь мы остановились в гостинице «Почтовая», где когда-то размещалась старая почта. Гостиница превращена в своеобразный суворовский музей: всюду портреты полководца, карты его похода, на стенах — ружья и сабли. Но сам фельдмаршал в доме никогда не бывал. Об этом нам поведал живущий по соседству знаток похода 1799 года Роберт Гвердер.

Он почтовый служащий на пенсии, а по совместительству — полковник в отставке. В Швейцарии армия — это преимущественно всенародное ополчение: каждый взрослый мужчина хранит свой автомат или пулемет дома. Те, кому от 19 до 34 лет, ежегодно проводят по три недели на военных сборах. Выбившиеся в старшие офицеры, тянут лямку до 52 лет. Так что Гвердер заработал свои полковничьи погоны, не бросая службу на почте. «Ставка фельдмаршала была расположена в женском монастыре Святого Иосифа. Начните с него, а потом я покажу вам места сражений», — посоветовал он.

В небольшой уютной обители нас встретила настоятельница Моника Гвердер — половина обитателей долины носит одинаковую фамилию. Монахиня Моника кажется двойником настоятельницы Вальбурги Мор, принимавшей здесь Суворова, — так они похожи. Сидя под портретом своей почтенной предшественницы, Моника Гвердер показывает нам толстенную книгу в кожаном переплете. Это дневник Вальбурги Мор. Под 28 сентября 1799 года записано, что «с гор спустился набожный старик, генерал граф Сульверо» со своей оборванной и голодной армией. Что кормить их нечем, разве что картошкой, которая в тот год уродилась на славу. Голодные русские ели ее неохотно — она была им в диковинку. Сама обитель и близлежащие дома оказались забиты ранеными, за которыми ухаживали монахини. Суворов приказал согнать пленных французов в монастырскую церковь и устроил там воспитательную молитву, отбивая земные поклоны перед алтарем среди толпы раздетых и разутых казаками «атеистов».

Сестра Моника показала нам маленькую гостевую комнату, где жил фельдмаршал. На суворовской кровати под портретом генералиссимуса теперь спят командированные святые отцы, прибывающие в Муотаталь по делам. И в гостевой, и в монастыре в целом обстановка осталась почти нетронутой. Скрипя половицами в комнатах, залитых светом из витражных окон, чувствуешь себя в XVIII веке. Только работающие в саду темнокожие монахини из Индии напоминают об эре глобализации.

Напоследок я спросил, где похоронены умершие здесь раненые русские. Сестра Моника показала на великолепный зеленый луг, окружающий белоснежные монастырские постройки. «Все спят здесь — и простые солдаты, и даже один офицер, князь… Жаль, Вальбурга не записала его имени».

Журнал боевых действий. 28 сентября — 1 октября

В Муотатале армию настигла страшная весть: Римский-Корсаков разгромлен, Готце убит, Массена взял Цюрих. Поход на Швиц потерял смысл. Пятидневная задержка с мулами в самом начале похода обернулась катастрофой. Из охотника Суворов, который уже считал себя победителем, превратился в преследуемого. В монастыре собрался военный совет, на котором старый полководец в полной форме и орденах неожиданно зарыдал и упал на колени перед своими генералами и великим князем Константином Павловичем с криком: «Спасите честь России и ее Государя, спасите его сына!» По словам Багратиона, при виде этой сцены его «затрясла от темени до ножных ногтей какая-то могучая сила». Константин поднял и обнял фельдмаршала. Генералы заверили, что войска готовы идти за ним в огонь и воду. Тогда Суворов объявил свой план. Сам он с половиной армии выбирается из Муотенской долины, превратившейся в ловушку, уходя на восток через перевал Прагель. Вторая половина под командованием Розенберга остается встречать Массена.

В Муотенской долине 1 октября состоялось решительное сражение. Русским оставалось или победить, или умереть. Колонну, посланную Массена в обход, проводник намеренно увел в другую сторону: швейцарцы ненавидели революционеров-оккупантов. Когда сошлись главные силы, русские так решительно бросились в штыки, что французы, не приняв удара, обратились в паническое бегство. Массена с резервом дважды пытался закрепиться, но солдаты Розенберга сбивали его с позиций. На мосту через Муоту началась давка. В плен попало 1200 человек. Французы откатились к Швицу. Розенберг совершил чудо и был удостоен за это высшей награды Российской империи — ордена Андрея Первозванного.

Роберт Гвердер показал нам место штыковой атаки у ручья Рамбах в паре километров от монастыря. У самого выхода из долины в сторону Швица полковник вывел нас на крытый деревянным навесом Каменный мост через Муоту. Это новодел, но выглядит он так же, как мост, через который отступали французы — его остатки видны метрах в тридцати.

Легенда утверждает, что именно здесь в плен к русским попал их противник на Чертовом мосту, мастер горной войны генерал Лекурб. Гвердер посоветовал перечитать донесения Розенберга, где речь идет о плененном генерале Лакуре, а не Лекурбе. Английский историк Кристофер Даффи установил, что это генерал-адъютант Лакур (был в республиканской армии такой чин — adjudantgе ´n´еral). Дивизионный же генерал Лекурб даже не участвовал в сражении на Муоте.

Еще более фантастической оказалась знаменитая история с эполетом Массена, которую уже в Москве развенчал в разговоре со мной знаток военных мундиров конца XVIII века Олег Леонов. Якобы капрал Махотин в схватке у моста чуть не захватил в плен виновника суворовских бед Андре Массена. Французский командующий едва вырвался, оставив в руках капрала свой золотой эполет. Достаточно взглянуть на портреты Массена 1799 года, чтобы понять, что это красивая сказка — никаких эполетов на его плечах нет. Мундир революционного дивизионного генерала по образцу 1798 года в виде знаков различия имел только двойной ряд вышитых золотом дубовых листьев по воротнику и обшлагам. Золотые эполеты для своих генералов ввел уже Наполеон. Сам Суворов во всех этих легендах неповинен — великолепная победа русских при Муотатале не нуждалась в приукрашивании.

Мы простились с полковником Гвердером и Муотенской долиной и поехали на машине через перевал Прагель (1550 метров над уровнем моря). Дорога здесь узкая, и то и дело приходится пережидать в «карманах» встречные машины. Для Суворова Прагель оказался не таким сложным перевалом, как Кинциг, а вот победоносным полкам Розенберга, которые шли позже, не повезло: выпал свежий снег. Войска спустились в Кленскую долину в таком состоянии, что даже у генерала Максима Ребиндера отвалились подошвы ботфортов.

Сейчас, проезжая мимо тихого Кленского озера, трудно представить себе, что осенью 1799 года его берега были завалены трупами французов, русских и австрийцев. Генерал Молитор, уверенный, что Массена не упустит хвост союзной армии, с ожесточением набросился на ее голову — авангард австрийцев Ауффенберга и русских Багратиона. Несмотря на победу последних, с Муотаталя суворовским войскам пришлось преодолевать трудности еще более серьезные, чем Сен-Готард и Чертов мост. Сам полководец говорил, что никогда со времен неудачного Прутского похода Петра I русские не оказывались в такой безвыходной ситуации: увеличилось число войск противника, иссякли запасы патронов и продовольствия, резко ухудшилась погода.

Историю героической эпопеи суворовской армии в кантоне Гларус, что начинается за перевалом Прагель, поведал нам ее лучший знаток — букинист и антиквар Вальтер Галер. Приехав к нему на встречу у вокзала города Шванден, мы остолбенели, когда увидели там юного суворовского гренадера в полной форме, салютующего нам ружьем. Тринадцатилетний Самуэль Александр Галер, получивший второе имя в честь Александра Суворова, помогает отцу собирать экспонаты для семейного музея, посвященного русскому полководцу. С металлоискателем старший и младший Галеры облазили в кантоне все места боев 1799 года. Сейчас в шванденском музее можно увидеть эти находки: ядра, сабли, тесаки, ружья.

Кроме того, Галер собрал о генералиссимусе отличную библиотеку. Есть у него и таблички-указатели улиц, названных именем полководца, включая всем известный Суворовский бульвар. Планы Галера ограничивает только отсутствие денег. Например, он купил дом в городе Ридерн, где ночевал Суворов, спустившись с Прагеля. Однако полмиллиона швейцарских франков на реставрацию очередного «Суворовсхауса» и переезд туда музея букинист-энтузиаст не может найти уже 10 лет.

Следуя за фургоном Галеров, украшенным портретом Суворова, мы подъехали к еще одному памятному дому. В чистом поле недалеко от Ридерна стоит бывший придорожный трактир. Там полководец устроил свою ставку с 1 по 4 октября. Сейчас дорога проходит в другом месте, и дом ветшает на отшибе. Но тогда пункт был стратегически важный: отсюда Суворов видел и свою спускающуюся с Прагеля армию, и два возможных пути ее вывода из ловушки: наступать на север или отступать на юг.

Журнал боевых действий. 1—4 октября

Еще 30 сентября Ауффенберг и Багратион разбили у Кленского озера авангард Молитора и погнали французов на север. Первоначальный план Суворова заключался в том, чтобы кратчайшим путем прорываться между озерами Валензе и Цюрихским на соединение с остатками войск Римского-Корсакова и Готце. Это был дерзкий рейд по тылам правого фланга французов, которым командовал генерал Сульт. По воспоминаниям начальника суворовского штаба, австрийского подполковника Вейротера, был согласован и вспомогательный удар австрийского корпуса генерала Петраша в лоб Сульту на помощь наступающему на него с тыла Суворову.

Но русская армия уже не верила австрийцам, считая их предателями. Господствовало мнение, что они специально создавали на пути суворовцев трудности вроде ситуации с мулами и, желая погубить фельдмаршала, сознательно заманили его в ловушку. К тому же Молитор, получив пополнение, закрепился около деревни Нефельс, о которую разбились шесть атак Багратиона.

Суворов никак не мог смириться с мыслью об отступлении на юг, но на военном совете великий князь Константин Павлович высказался против атаки на север. Его поддержали некоторые генералы: подкреплений нет, войска истощены, почти не осталось патронов, а одним штыком победу не одержать. Понимая настроение и состояние армии, Суворов, взвесив все обстоятельства, впервые в жизни отдал приказ отступать. Путь лежал на юг, через хребет Паникс на город Хур, обратно к Верхнему Рейну.

Над городком Эльм со всех сторон нависают горы, солнце здесь редкий гость, но нам опять повезло. Когда мы подошли к последнему из «Суворовсхаусов» на нашем пути, его хозяин мыл блестевший в лучах солнца памятник фельдмаршалу. Памятник маленький, всего полметра, но весьма героический: вздыбленный конь, шпага в руке. Когда Каспар Райнер купил дом, где Суворов ночевал накануне подъема на последний, четвертый перевал похода, тот стоял без крыши. Бывший политик и депутат привел его в порядок, перечитал все о русском полководце и теперь слывет «привратником суворовского Паникса». При нас почтальон принес ему приглашение от русского посла в Швейцарии на празднование годовщины штурма Чертова моста.

Надо, вообще, сказать, что любовь к Суворову самых разных людей в Швейцарии поражает. Монахини водят «суворовские экскурсии», букинисты открывают музеи, а политики реставрируют на свои деньги дома-памятники. Ради одного этого чувства русским стоило покорять Альпы.

Узнав, что наутро мы собираемся идти пешком через перевал, Райнер сказал: «Передавайте привет ребятам на полигоне». «Ребятами» оказались солдаты на танкодроме в местечке Унтер-Штафель (1329 метров) у подножия Паникса (2407 метров). Танк в гараже не поставишь, вот ополченцы-танкисты и держат их на полигоне. Солдаты уже сбегали на перевал и обратно: там, где когда-то мучительно тяжело продвигалась русская армия, сегодня разминается по утрам швейцарская. У искореженного прямыми попаданиями учебных болванок «Шермана» мы начали наш подъем наверх.

Тропа еще хуже, чем на Кинциге: если бы не разметка красной краской на камнях, ее бы вообще не найти. Красота кругом невероятная, но зловещая: шумящие водопады, гигантские сумрачные скалы. Понимаешь, почему Альпами восторгались только романтические офицеры, тогда как солдаты считали их преисподней и старались по сторонам не смотреть.

И так идти тяжело, а о лежащем наверху снеге и подумать страшно (танкисты предупредили, что, несмотря на солнце, он есть). Суворовцам пришлось еще сложнее: с 6 по 8 октября белый саван целиком накрыл горы. Хуже всего было то, что свежий снег выпал поверх слежавшегося. Сначала ноги, часто совсем босые, проваливались в рыхлый слой, потом пробивали наст нижнего. Вытаскивая их, солдат резал икры и ступни о кромку ледяной корки. В час иногда проходили не больше 200 шагов.

Лучше всех приспосабливались к трудностям казаки, тяжелее пришлось офицерам и пленным. Союзники оставили в Муотатале и Гларусе своих раненых и, чтобы их не тронули, вели с собой в качестве заложников полторы тысячи пленных французов. Разутые и раздетые, многие замерзали на перевале насмерть. Особенно туго приходилось тем, кого ночь застала на вершине.

Наверх мы залезли за три часа, а вниз шли четыре. На спуске стало понятно, почему солдаты срывались здесь в пропасть. Дорога идет зигзагами, и чтобы срезать петлю, многие садились и съезжали вниз до следующего карниза. Иногда удачно, а иногда промахивались и гибли. В некоторых случаях другого выбора просто не было. То место, которое изображено на полотне у Сурикова, без опоры на палки трудно пройти даже по сухой тропе — постоянно поскальзываешься. По снегу тут можно только ехать вниз, очертя голову, как на крутом лыжном спуске. Веселый «молодой старик» Суворов на картине — тоже легенда. Капитан Грязев вспоминал, что сидящего на лошади фельдмаршала, истерзанного думами и невзгодами, поддерживали с двух сторон дюжие казаки. Когда тот порывался идти пешком, они говорили: «Сиди уж». По словам того же Грязева, «вся наша армия и полки перемешались, рассыпались; всякий шел там, где хотел... как кому его силы позволяли... Все тягости, на себе несомые, разбросали или растеряли, даже и самое оружие, как первое охранение воина; всякий мыслил о себе собственно; никто не мог повелевать, и всякое повиновение исчезло». Когда вышли наконец к лесу у деревни Паникс, то у солдат не было сил даже развести костер.

Исторический экскурс

Русская армия оставила в Альпах около 5000 человек, больше 20% своего состава. Особенно высоки были потери в мушкетерских полках, иногда более 40%. Меньше всего пострадали казаки — около 5%.

Так блистательно начатая в Италии кампания 1799 года закончилась для союзников поражением в Швейцарии. Единственный раз за свою карьеру Суворов потерпел неудачу. Но, несмотря на это, за ним осталась слава непобедимого полководца, одолевшего даже природу.

Австрийцы и русские рассорились, обвиняя друг друга в ошибках и даже предательстве. Обидевшись на бывших союзников, Павел отозвал войска в Россию и пошел на сближение с Францией. Спасшему армию из безнадежной ситуации Суворову он пожаловал чин генералиссимуса и повелел оказывать ему царские почести даже в высочайшем присутствии. Умер истерзанный Альпами полководец все же в опале — на похоронах не оказалось даже гвардии. Павел был непостоянен: то награждал, то сердился. 24 мая 1800 года, когда гроб Суворова опускали в могилу, на перевал Гран-Сен-Бернар в Альпах взошел со своей армией Наполеон Бонапарт.

Через Хур, все еще двигаясь по следам суворовской армии, мы покидали Швейцарию, а вместе с ней реальное и историческое пространство Альпийского похода Суворова. Думая об увиденном, мы затеяли с фотографом разговор о том, чего не хватило фельдмаршалу, чтобы разгромить французов. Мулов, патронов, сухарей, подкреплений? «Вот если бы у него были минометы, тогда все остальное неважно», — авторитетно заметил Сорин, снимавший не одну войну в горах. А может, блестящему фельдмаршалу чуть-чуть не хватило удачи?