Список октября 1434

43

4276

4400

1435/36

38

3926

4500-5000

Список марта/июня 1436

36

5884

5884

Список июня/октября 1436

35

5309

5309

1436/37

33

4248

4800

1437/38

32

3296

4000-4200

1438/39

38

4031

4200

1439/40

29

2825

3700-3900

1440/41

27

2511

3500-3700

1441/42

33

3036

3500

1442/43

29

2117

3000-3300

1443/44

18

1472

?

1444/45

35

2266

2500

1445/46

36

2196

2500

1446/47

30

1714

2400

1447/48

33

1886

2100

Примечание 1: дата дается как учетный год, который начинался с 29 сентября (Михайлов день). Т.е., скажем «1422/3» означает с 29 сентября 1422 г. по 28 сентября 1423 г.

Примечание 2: число гарнизонов – лишь те, о составе которых сохранились сведения.

На остальных территориях все обстояло сходным образом, хотя Кале и его округа (марка) всегда имели штат из 1000 или более солдат (примерно 1200 в 1375/1376 году, и около 1120 при Генрихе V). Другие важные крепости тоже располагали гарнизонами побольше – 350 в Шербуре (максимум – 580 человек в период 1378-1382 гг.) и 200-240 (последняя цифра – в 1378 г.) в Бресте XIV века. Гарфлер охраняли сначала 900 латников и 1200 лучников, а с января 1416 г. – 900 и 1500 соответственно.

Главным преимуществом маленьких английских гарнизонов, разбросанных по огромной территории, была их мобильность. (В сущности, англичан в Столетнюю войну погубило то же, что и немцев в 1941 году – огромная, с их точки зрения, территория, которую предстояло завоевывать, а потом еще и постоянно оборонять от партизан и правительственных войск, отчего они просто надорвались.) Поскольку почти все англичане имели лошадей, то за короткий промежуток времени, передвигаясь по отличным дорогам Нормандии, могли быстро оказать помощь соседям. Значительное число гарнизонов располагалось по берегам рек, что опять-таки облегчало передвижение войск. (Значение этого факта трудно переоценить, если вспомнить, что немалую долю любой английской полевой армии для крупной кампании составляли именно спешно переброшенные к месту ее сбора гарнизоны.) Но это, заметим, помогало лишь в случаях локальных неурядиц, и стоило Карлу VII несколько десятилетий спустя перейти в полномасштабное наступление, как вся система таких гарнизонов в одночасье рухнула.

Экспедиционные армии всегда служили важным источником вооруженной силы для кампаний во Франции, но использовались и другие способы набора войск. Это были не относящиеся к гарнизонам контингенты, командированные из гарнизонов отряды и ополчение – феодальная и общинная обязанность населения. Армии, набранные посредством этих способов на завоеванных территориях, варьировались по численности. От нескольких сот (200 человек с Фастольфом в 1427 г., осада Понторсона, или 400 человек, в основном из гарнизонов, с Томасом Джерардом, под Монтаржи в 1438 г.) до нескольких тысяч воинов (2000 во время осады Монтаржи 1427 г., хотя Ворен пишет о 3000). Это зависело от плана предполагаемых действий и от того, намеревались ли вызывать из Англии войска.

Итак, сначала рассмотрим негарнизонные свиты, набранные во Франции. До начала 30-х гг. XV века, похоже, в английской части Франции имелось несколько дворян, рыцарей и эсквайров, державших свои военные свиты или, возможно, ядро их, развертываемое в отряд при необходимости. По большей части эти лица были связаны с двором Генриха V, а после его смерти – Бедфорда. Такие роты нередко появлялись в полевых армиях, особенно в армии (2400 человек), высланной в июле-августе 1429 г. для защиты Парижа. Здесь свиты варьировались в численности от 20 до (в случае Мэтью Гоу, Ричарда Гуэтина и Томаса Гауэра) 160 солдат. Организация свит остается неясной, как и проблема военного двора герцога Бедфорда, с которым были связаны многие из них.

Известно, что Бедфорд имел гвардию в 100 латников и 300 лучников, которых он содержал в Париже либо в своих резиденциях в Манте или Верноне, если они не сопровождали его в пути. После 1429 г. его свита обычно находилась в Руане, вместе с самим Бедфордом, и в 1434 г. была сокращена до 300 человек в мерах экономии. К сожалению, более подробных сведений о ней не сохранилось. Известно лишь, что часть ее могла выступать временами в поход, как летом 1424 г., когда 15 латников и 45 лучников «отеля мессира Регента» под началом двух его придворных рыцарей были высланы на помощь лорду Скейлзу в осаде Гайона. Подобный военный двор содержали и прочие английские наместники во Франции – Йорк (200-250 человек в 1436-1437 гг.) и Уорвик (180 человек, 1437 г.). В 1441 г. Йорка, занимавшего вторично этот пост, сопровождали 110 латников и 330 лучников. Но в следующем году он выступил в поход только с 38 латниками (из них 5 рыцарей) и 126 лучниками двора. Эдмунд Бофор (1447-1450 гг.) имел уже гораздо меньшую свиту и нуждался в усилении ее подкреплениями от гарнизонов.

К середине 1430-х гг. негарнизонных свит практически не осталось. Возможно, это связано с реформой Бедфорда, который в октябре 1434 г. установил постоянные полевые роты, приданные конкретным гарнизонам, и печальными последствиями 1435-1436 гг. и смертью герцога.

Уже в конце 1410-х и в 1420-е гг. региональные полевые военачальники набирали роты под свою личную ответственность. Тем самым, при себе они создавали нечто вроде штаба для сбора и управлениями войсками, ну и, конечно, личную охрану. С начала 1430-х гг. подобной практике придали официальный статус, и полководцы, скажем граф Арундел и лорды Тэлбот и Уиллогби, содержали личные свиты в 20 латников и 60 стрелков. После смерти Бедфорда, а возможно и раньше, рота такого состава (20+60) перестала быть собственностью одних только региональных командиров, но отныне являлась характерной принадлежностью сопровождения магната на войне, будь то в походе, иль в гарнизоне. Такая стандартная свита могла усиливаться для значительной кампании (скажем, Джон Бофор был назначен «генеральным наместником для дела войны» в 1440 г., его собственная свита возросла до 30 латников и 90 лучников), подразделения ее могли действовать отдельно.

В случае Тэлбота и Скейлза эти свиты также были связаны с их (преимущественно почетными) должностями маршала и сенешаля соответственно. В августе 1437 г. Томас, лорд Скейлз, сенешаль Нормандии, имел под своим началом 260 латников и 780 лучников.

Учтем и контрактные свиты различных бальи и крупных чиновников: главного казначея и канцлера. Свиты бальи, первоначально предназначавшиеся для помощи им и защиты при исполнении гражданских обязанностей, с 1426 г. были нормализованы в 2 латника и 24 лучника каждая. Если их использовали в походах, численный состав свиты нередко увеличивался, часть путем добавления гарнизонных подразделений. Бальи часто назначались на временные незначительные региональные командные посты, использовали их также для сбора и руководства феодальным ополчением. Даже начальник артиллерии располагал двумя свитами – конным сопровождением (латник и 17 или немного менее лучников) и примерно семью опытными ремесленниками. Для похода и эскорт, и группа специалистов увеличивались в размере, последняя иногда достигала 50-60 человек. Финансовые чиновники счетной палаты тоже имели небольшие свиты по 10-15 человек, но и они развертывались в отряды до 60 солдат в кризисные ситуации или для перевозки больших сумм денег для выплаты жалованья войскам в походе.

Наконец, были еще и «люди, живущие на земле без жалованья», ветераны, бывшие солдаты, получившие наделы на завоеванных землях. Они представляли немалую ценность с военной точки зрения, и гарнизонные части или экспедиционные войска регулярно пополняли за их счет некомплект в своих рядах. Иногда, особенно с конца 1430-х гг., эти люди составляли до 40 % войск в полевых армиях англичан; обычно ими командовал опытный капитан или бальи. Когда после Турского перемирия было распущено немало рот, тем, кому не нашлось места в гарнизонах, приказали вернуться в Англию, чтобы не создавать проблем с местным населением – отставники отличались недисциплинированностью.

Командированные из состава гарнизонов контингенты служили немаловажным источником пополнения англо-нормандских армий. Почти все гарнизоны Нормандии и pays de conquête выслали часть людей в армию Бедфорда в августе 1424 г. и сражались при Вернейле. При осадах Мон-Сен-Мишеля привлекали гарнизон Котантена. Нередко отсутствие гарнизона в командировке служило лишним поводом для нападения французов. Вероятно, в связи с этой проблемой, в октябре 1434 г. регент реорганизовал систему. По меньшей мере в 20 ключевых укреплениях он поместил, помимо постоянного гарнизона, мобильные роты в 40-200 человек. Им было приказано находиться в гарнизоне, но быть всегда наготове и при необходимости сразу же выступить в поход. Однако, эта модель, вероятно, перестала действовать после событий 1435 и 1436 годов. После этой даты гарнизонные подкрепления по-прежнему высылали в полевую армию (пример Форминьи, и в 1440 г. треть армии Бофора из 2000 человек, осаждавшей Гарфлер, была набрана из состава 14 гарнизонов), но постоянная необходимость быть начеку способствовала замене им контингентами из ветеранов. Как показали события 1449-1450 гг., рискованно было набирать армию из гарнизонных рот – когда Кириэл был разбит при Форминьи, Нормандию по сути оказалось некому защищать.

Наконец, в Нормандии англичане использовали и систему феодального ополчения (хотя его и не созывали в 1449-1450 гг.). Многие документы, жалующие землю в pays de conquête требовали службы указанного числа людей в королевской войске «во время нынешней войны» за счет держателя. Так, сэр Гилберт Умфравиль, граф Ким, выставлял в армию 12 латников и в два раза более лучников, сэр Уолтер Хангерфорд – 10 и 20 соответственно (и еще пику с лисьим хвостом), а лорд Уиллогби д’Эресби – троих и семерых (1419 г.). Французские подданные Англии также обеспечивали военную поддержку. Уже многие вассалы-французы, чьи земли по миру в Бретиньи перешли к англичанам, впоследствии верно сражались за нового сюзерена. Точно также поступили дворяне областей к северу от Луары, уступленных Генриху V по условиям мира в Труа (1420 г.). Нормандские контингенты феодального ополчения (присягнувшим королю в верности дворянам возвращались их земли) с достаточной регулярностью появлялись в английской армии, так что к 1430-м годам французы называли своих врагов «англичане и нормандцы». Нормандские сеньоры участвовали в битве при Вернейле (хотя часть их дезертировала перед боем), как и бретонцы.

Всего Генрих V с марта 1418 г. созывал по меньшей мере трижды, а возможно и пять раз ополчение Нормандии. С 1422 по 1444 гг. оно созывалось еще примерно 50 раз. Теоретически король мог рассчитывать на примерно 1400 человек. О реальной численности ополчения, к сожалению, можно судить лишь по тем немногим случаям, когда оно получало королевское жалованье и, следовательно, оставляло свой след в документах. В апреле 1429 г. 639 человек, преимущественно местного происхождения, под началом нормандских рыцарей, получили плату за эскортирование продовольствия армии под Орлеаном, возможно, потому что подобная служба не входила в их обязанности. В июле и августе того же года в армии, посланной Бедфордом под Париж, феодальные войска насчитывали около 200 человек (из 2400) – из них 53 были нормандскими дворянами, остальные английскими землевладельцами.

Однако в большинстве случаев держателей нормандских фьефов нелегко было заставить служить уже в 1420-е годы. Ситуация казалась настолько серьезной, что Бедфорд издал в ноябре 1427 г. приказ о том, чтобы землевладельцы лично появились в своих владениях в самом ближайшем будущем, иначе на их доходы будет наложен арест, а сами виновные отправлены королевскими чиновниками на защиту их фьефов. Особо упорным грозила полная конфискация земель.

Поскольку Филипп Добрый, герцог бургундский, после убийства сторонниками Дофина (будущего Карла VII) его отца, Жана Бесстрашного, перешел в 1419 г. на сторону Англии, бургундский контингент действовал при Краване (1000 человек?) и в кампании Вернейля (3000, под началом маршала Жана де Виллье, сеньора де Л’Иль-Адана). Английские (120) и пикардийские лучники графа де Водемона решили исход битвы при Буленьвиле 1431 г.

«Люди общин», городские ополчения, также пополняли ряды английских войск. Уже в XIV в. в походах Черного Принца участвовала рота арбалетчиков из Ла-Рошели. В Битве селедок отличились 1000-1200 парижских ополченцев Фастольфа. Но хотя в том же году ополчение «лжефранцузов» (так называли дофинисты сторонников английского режима) у Фастольфа насчитывало 3500 человек, сэр Джон был вынужден принять бой у Патэ, потому что не верил им, и был разбит. В 1436 г. парижане (чей военный потенциал составлял 6000-7000 человек) отказались сражаться против осадившего город Карла VII, и небольшому английскому гарнизону пришлось сдаться. Другими городами, выставлявшими по требованию англичан ополчения, были Шартр, Санлис, города Нормандии и Пикардии.

Гасконские контингенты

Герцогство Гасконь (так ее называли в Англии, но для французов она была Аквитания, или Гиэнь) принадлежало английским монархам еще с XIIстолетия. Со времен Иоанна Безземельного и Генриха III>эта область оставалась единственным владением Плантагенетов на континенте, а также служила их ценнейшей экономической опорой. Англия всегда имела с Гасконью и тесные политические связи, ибо ее население стремилось избежать подчинения французской монархии. Многие гасконцы служили английскому королю. Жители Аквитании не ощущали себя французами. Как заявил однажды Карл VII, «каждый знает, что Гасконь была английской на протяжении 300 лет и что жители этой страны исключительно привязаны к английской стороне». В течение всей Столетней войны (благо, что Гиэнь за все это время оставалась под скипетром британской монархии) гасконские сеньоры со своими отрядами служили в английских армиях и сражались в пределах расширенных границ Аквитании. Фруассар говорит, что гасконским сеньорам «больше нравилась по своему характеру служба королю Англии, чем королю Франции». Начиная от осады Монлора (1338) и заканчивая поражением при Кастийоне (1453), где действовало более 2000 гасконцев. Иногда они выступали и за границы герцогства – при осаде Кале, например, или в Испанию, заключая при этом точно такие же контракты, что и англичане, и получая такое же жалованье. Шесть первых лет войны для защиты Гиэни на жалованье короля состояло в среднем 4820 гасконцев, из них 86,5 % пехоты и 59 % конницы относились к постоянным войскам гарнизонов. В распоряжении Джона Чандоса, в бытность оного сенешалем Пуату, находилось войско из более 300 копий, рыцарей и эсквайров, и 200 лучников в Пуатье, и еще 300 англичан и пуатевинцев у графа Пембрука.

В XIV веке на театре военных действий лидировали гасконские семьи д’Альбре, Помье, Дюрфоров, Монферранов и Грайи, прежде всего знаменитый Жан де Грайи, капталь де Бюш, кузен Карла Злого (капталь де Бюш, кавалер Подвязки, был одним из капитанов Генриха V). Они выставляли довольно значительные контингенты. 1200 человек в 1338-1340 гг., 1500 (под началом сьера д’Альбре и Берара д’Альбре) при Бержераке в 1345 г. При Пуатье же гасконцы составили до половины латников в войске Черного Принца, значит, примерно 1500-1700, а также до 1000 пехотинцев («бидоверы» и «бриганы»). В числе командиров-гасконцев у Принца находились «храбрый и верный» Эменьон де Помье, сеньор де Лангиран, капталь де Бюш, сеньор Жан де Комон, сеньоры де Лепар, де Розан, Кондон, Монферран, Ландира и Латро. Аквитанец Бернар де Труа, возможно, пленил самого Иоанна Доброго. Самый прославленный (или бесславный, это с какой стороны посмотреть) гасконский отряд – те 1000 рыцарей и оруженосцев, которых Арно-Аманье, сьер д’Альбре в 1366 г. договорился выставить для английской экспедиции в Испанию. Впоследствии Черный Принц обратился к д’Альбре с требованием сократить их число до двухсот, распустив прочих, но тот воспринял это в штыки и «после этого никогда не любил Принца столь сильно, как раньше». Капталь де Бюш тоже повел 200 латников в экспедицию 1367 г., но без подобных эксцессов.

Отряды размером поменьше иногда заключали контракт для службы во Франции. Так, в Нормандии служили роты Менонтона де Сен-Мари и сьера де Сен-Пьера в составе десяти латников и 50 арбалетчиков каждая (1417-1420 гг.). Многие роты, ставшие безработными с заключением мира в Бретиньи (1360), тоже возглавлялись гасконскими командирами, преимущественно из бедного или малоземельного дворянства. Среди них было много «буров», благородных бастардов. Так, Ле Бур Камю, Ле Бур де Бретей и Ле Бур де Лепар сражались в рядах «14 значков» рутьеров, или солдат Вольных Рот, бриганов, бывших с Чандосом при Нахере. Укажем также Пердюку д’Альбре (незаконнорожденный сводный брат Арно-Аманье, сьера д’Альбре, верно служивший английской короне в течение более 30 лет), Баско де Молеона (оруженосец-баск), Сегина де Бадефоля (герб – пять серебряных дисков на красном поле; служил также Карлу Злому, который отравил Бадефоля, чтобы не платить ему) и многих других. Рота Пердюки д’Альбре в 1369 г. насчитывала 500 человек. В целом, англичане и их союзники очень часто прибегали к помощи капитанов Вольных Рот, большинство которых (как и их подчиненные) были гасконцами и англичанами. Если верить Фруассару, Черный Принц собрал их в количестве 12000 для экспедиции в Испанию в 1367 г. Один из самых знаменитых и самых первых капитанов – англичанин сэр Роберт Ноллис с его 600 солдатами (согласно Фруассару, в 1369 г. он имел 500 лучников, множество пехоты и 60 латников). Англичанином был и сэр Джон Хоквуд, прославившийся в Италии во главе «Белого отряда». 400-700 англичан, включая лучников и представителей Вольных Рот, поддержали португальского короля Жоана I в битве с кастильцами при Алжубарроте (1385). Гасконцы сражались и против швейцарцев при Сен-Жакоб-ан-Бир в 1444 г..

Сохранившийся документ перечисляет феодальные контингенты латников от различных сеньоров Гиэни в XIVвеке (вероятно, около 1370-1372 гг.):

сеньор де Дюра и его брат

100

сеньор де Лепар

80

сеньор де Монферран

80

сеньор де Мюссидан и Аманет де Мюссидан

60

сеньор де Кастельбон

40

жители Ламота

20

сеньор де Ла Бард (Ла Бред?)

20

Рэмоне де Сор (Сорд?)

40

сеньор де Кортон («Кюртон» у Фруассара)

10

Перро ле Беарнуа

15

Жан де Грайи, Капталь де Бюш

25

виконт д’Юзак (Юзест, Юсе, Юсэ)

10

капитан Ашилля (?)

30

Ле Бор (Бур?) де Комон

25

Итого:

555

В контракте сэра Томаса Дэгуорта (1346 г.) упомянуты в составе его свиты 40 «бидоверов», или «байонэ» (от названия города Байонны). Речь идет о легковооруженной гасконской пехоте, в других источниках называемой «бидо», вооруженной копьем и небольшим щитом. Они получали по три пенни, два их двадцатника – по шесть п., а командир (мэтр) – шиллинг в день. Гийом Гиар в начале века описывал наваррских и прочих испанских бидо вооруженных парой дротиков, копьем и ножом у пояса, заметив, что «никакого другого оружия у них нет». «Бриганами» Фруассар называет тоже легкую пехоту с континента, вооруженную секирой или копьем и павезой. В источниках «бриганами» именуются и наемники Вольных (Больших) Рот.