Вряд ли кто сможет представить, каких душевных мук стоило ему, герою Наварина и Синопа, прославленному флотоводцу России, чье имя народ чтил в одном ряду с Александром Невским, Федором Ушаковым, Александром Суворовым и Михаилом Кутузовым, исполнить тот полный драматизма приказ, по которому эти гордые красавцы должны были лечь на дно бухты....

Недалеко от этого места, на площади перед Графской пристанью, больше известной во времени как площадь парадов, стоит памятник и ему, любимому флотом адмиралу, установленный по воле и на сбережения моряков-черноморцев.

Павел Степанович Нахимов... Это имя известно и всегда почитаемо в России, но для большинства оно связано, главным образом, с Синопом и обороной Севастополя в Крымской войне. И не все знают, какой не только героической, но и полной драматизма была жизнь этого славного сына Отечества...

Павел Степанович родился 23 июня (5 июля по н/ст.) 1802 года в имении Городок в Смоленской губернии. Его отец, секунд-майор Степан Михайлович Нахимов был уважаемым в округе помещиком, избранным предводителем дворянства. Пятерых сыновей, несмотря на свой чисто сухопутный чин и удаленность Городка от моря, Степан Михайлович определил в самое элитарное в то время учебное заведение – Морской кадетский корпус. Когда 13-ти летний Павел в 1815 году гардемарином поступал в корпус, два его старших брата были уже лейтенантами флота. Учеба давалась легко, отец гордился им и как бы пророчески любил говорить: «Из Павлушки выйдет храбрый воин». Старик не ошибся, но, к сожалению, ему не пришлось дожить до славы его сына, в которой он ни когда не сомневался.

В 1818 году унтер-офицер Нахимов, закончивший обучение в корпусе шестым, был произведен в мичманы флота и за свои успехи в учебе и незаурядные флотские качества определен для службы в Петербургский морской экипаж, а затем представлен для участия в кругосветном плавании на 36-ти пушечном фрегате «Крейсер». Такое назначение в то время было величайшей честью. Еще бы - только начинающий службу молодой офицер попадал под начало легендарного капитана 2-го ранга Михаила Петровича Лазарева, героя похода в Антарктиду, бесстрашного мореплавателя, поправшего заверения Джеймса Кука о совершенной недоступности прибрежных вод Южного материка.

Сложность похода и пример смелого, честного и справедливого, но и строгого командира с первых морских миль стали отличной школой для Нахимова, уже тогда по своим деловым качествам выделявшегося среди сослуживцев. Многие его биографы приводят случай из этого похода, показывающий отвагу, выдержку и высокую человечность молодого Нахимова.

.... «Крейсер» на подходе к Рио-де-Жанейро попал в шторм. Порывом ветра за борт выбросило матроса. Звучит команда «Человек за бортом!», корабль ложиться в дрейф, за борт в штормовое море вывален катер. Первым из офицеров идти на спасение матроса вызвался мичман Нахимов. Катер отвалил от борта, матросы дружно налегли на весла, но шквальный ветер и сильный ливень не дали возможности приблизиться к утопающему и спасти его... Внезапно и корабль исчез из зоны видимости. А на самом корабле, так же потеряв из виду катер, после четырех часов ожидания и лавирования в районе поиска пришли к горестному выводу, что катер перевернулся, и люди погибли. Последовала команда о прекращении поиска и продолжении перехода. Но в это время с салинга раздался крик: «Вижу катер!». Это произошло в неожиданный мимолетный просвет ненастья, но этого было достаточно, чтобы корабль изменил курс на потерянный катер. А на катере промокшие и продрогшие люди, выбиваясь из последних сил, подбодряемые мичманом Нахимовым, не потерявшим выдержки и вселявшим в них своим спокойствием и уверенными командами надежду, не переставая гребли, не давая стихии перевернуть катер. Но вот и они в просвете увидели уже уходящий родной корабль – а это могло означать, что теперь их может спасти разве только воля Божия. И словно так оно и получилось. Но и сблизившись с кораблем, им еще раз довелось уповать на Божию волю -

лишь только люди были подняты на борт, как налетевшей волной катер разбило в щепы. Этот случай на всю жизнь остался в памяти Нахимова, на всю жизнь сохранил он в своей душе глубокую благодарность к милосердию Божию. А салинговый матрос, заметивший катер, ежегодно получал от Нахимова денежное вознаграждение.

За безупречную и примерную службу Нахимов еще в походе был представлен к очередному воинскому званию – лейтенант, а по завершению плавания в 1825 году - был награжден орденом св. Владимира 4-й степени и двойным окладом жалованья.

Получилось так, что «кругосветка» на «Крейсере» практически навсегда связала жизненные пути этих двух замечательных людей Лазарева и Нахимова, беззаветно преданных Родине и Флоту. «Эти оба представителя нашего сословия, - писал в последствии их современник адмирал Шестаков, - были моряки-поэты. Энергическая природа сделала из них энтузиастов, презиравших собственные выгоды, считавших малодушием заботу о своих собственных нуждах, порицавших незнание дела наравне с другими пороками, смотревших на небрежное отношение к делу как на нарушение присяги, как на поступок бесчестный в высшей степени...».

После похода Лазарев принял в Архангельске новый 76-ти пушечный фрегат «Азов», в экипаж которого он включил и лейтенанта Нахимова. В 1926 году «Азов» совершил переход в Кронштадт, а затем вошел в состав Средиземноморской эскадры адмирала Гейдена.

1 октября 1827 года эскадра совместно с кораблями англо-французского флота в Наваринской бухте приняла бой с превосходящим их почти вдвое турецко-египетским флотом. Три часа длился жесточайший бой, закончившийся полным разгромом противника. Особенно отличился в бою фрегат «Азов», уничтоживший в этом бою пять турецких кораблей, в том числе и флагманский фрегат. Но и сам «Азов» вышел из боя с большими повреждениями - ядрами были перебиты все мачты, в корпусе зияли 153 пробоины, семь из которых были ниже ватерлинии. Экипаж потерял 24 человека убитыми и 67 ранеными. Подвиг экипажа «Азова» был отмечен высочайшими наградами. Лейтенант Нахимов за храбрость и умелые действия в бою был досрочно произведен в капитан-лейтенанты и награжден орденом св. Георгия 4-го класса, а от правительства Греции был пожалован орденом Спасителя. Высоко отмечен был и сам фрегат - он впервые в российском флоте был награжден кормовым Георгиевским Флагом и вымпелом, а название «Азов» предписывалось сохранять на флоте передачей его от отслужившего свой срок ветерана вновь строящемуся кораблю.

В 1829 году капитан-лейтенант Нахимов становится командиром захваченного у египтян 16-ти пушечного корвета «Наварин», а в 1832 году отзывается на Охтинскую верфь и вступает в командование строящимся фрегатом «Паллада». В 1834 году Нахимов по настоянию М.П. Лазарева переводится на Черноморский флот, которым Лазарев в то время командовал. В Севастополе он назначается командиром линейного корабля «Силистрия» и производится в капитаны 2-го ранга. В 1837 году за отличие в службе Нахимов производится в капитаны 1-го ранга и награждается орденом св. Анны 2-ой степени с императорской короной.

Нахимову 36 лет, за плечами 20 лет безупречной службы, почет, чины, награды... Но при этом абсолютный отказ от всех мирских благ - даже от комфорта берегового жилья, отказ от положенных длительных отпусков, от какого либо медицинского обслуживания и обследования. В результате – скопившийся годами букет заболеваний, несовместимых с дальнейшей службой. Положение со здоровьем сложилось настолько серьезно, что Нахимов в октябре 1838 года был вынужден уволиться со службы. Его увольнение было не совсем обычным - по ходатайству начальника Главного морского штаба светлейшего князя Меньшикова за заслуги перед отечеством капитан 1-го ранга Нахимов был уволен с сохранением полного денежного содержания и направлением на лечение в Берлин. Лечение продолжалось почти год. Но как только появились признаки улучшения, Нахимов снова на флоте, снова на своей «Силистрии». C нова успешные боевые походы, снова почет, чины, награды. В 1845 году контр-адмирал Нахимов командует бригадой кораблей, а свое пятидесятилетие в 1852 году встречает в ранге вице-адмирала и в должности командующего 5-ой флотской дивизии, кавалером многих боевых орденов империи.

18 ноября 1853 года произошло самое памятное событие в биографии Нахимова. В бухте Синопа по разработанному им до мельчайших подробностей плану морской баталии русские корабли сошлись в ожесточенной схватке с турецким флотом и береговыми батареями. В тот день шел сильный дождь и дул шквальный ветер. Как будто сама природа оплакивала этот последний бой парусных кораблей – «лебединую песню» всего военного парусного флота мира; как будто сама природа дала Нахимову возможность идти в последний бой под полными наполненными шквальным ветром парусами. Начавшийся в первом часу бой к пятому часу вечера закончился полным разгромом турецкого флота, потерявшего 13 кораблей и около 3000 моряков. Был пленен начальник турецкой эскадры вице-адмирал Осман-паша. Русский флот не потерял ни одного корабля. Да и потери в личном составе были несоизмеримы с турецкими – погибли один обер-офицер и 37 нижних чинов, 236 человек получили ранения.

О значении и высокой оценке этой победы можно судить по высочайшей императорской грамоте, жалованной Нахимову:

« ... Истреблением турецкой эскадры при Синопе вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятною в морской истории.

Статус военного ордена св. Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг.

Исполняя с истинною ревностью постановление статута, жалуем вас кавалером св. Георгия 2-й степени большого креста, пребывая к вам императорскою милостию нашею благосклонны».

Имя Нахимова сделалось народным, его засыпали письмами и подарками, ему посвящали оды. Сам же Нахимов Синопскую победу приписывал не себе, а адмиралу Лазареву, как создателю победоносного Черноморского флота, а самого себя представлял как орудие Провидения и благодарил Бога за дарование ему и его сподвижникам милости исполнить святость присяги.

.... И вот теперь он, прослуживший почти сорок лет на флоте, проведший 32 кампании, побывавший почти во всех морях нашей планеты, не проигравший ни одного сражения, вынужден сделать самое тяжелое в своей жизни - исполнить приказ по затоплению флота, которому безраздельно была посвящена вся его жизнь.

Флота нет, но война продолжается. И вице-адмирал Нахимов впервые в служебном смысле сходит на берег, чтобы принять командование над укреплениями южной стороны, а затем назначается помощником начальника Севастопольского гарнизона. И на берегу, как и на море, проявились его незаурядные командные и боевые качества. Он сразу же становится душой обороны, его видят на всех бастионах, в тыловых подразделениях, госпиталях, среди жителей осажденного города. Он доступен всем. Все в нем видят заступника и человека, общение с которым приносит людям веру и успокоение. Не признававший чопорности и «барства», он запретил матросам и солдатам снимать перед ним свои бескозырки, все к нему обращаются не по-светски или по-строевому, а просто по имени – Пал Степаныч. Все свое денежное содержание он, как и прежде, раздает людям. Раненые офицеры в госпитале знают, что фрукты и свежие овощи для них куплены на его личные деньги; бочонок сухого вина на батарею, где в жару было плохо с водой, прислан Нахимовым; вдовы и инвалиды в любой момент могут быть им выслушаны и всегда получить материальную или другую необходимую помощь. Офицеры и матросы знают, что там, где наиболее тревожно складывается обстановка, немедленно появляется Павел Степанович и будет не только руководить боем, но, если необходимо, то и сам в самый напряженный момент может принять в нем участие. Так было 6 июня 1855 года на Малаховом кургане - Нахимов лично возглавил штыковую атаку. Труд, отвага, честность, бескорыстность, постоянная забота о подчиненных, верность присяге – вот те качества, которым он был верен всю свою жизнь, которые наиболее ярко высветились в дни Севастопольской обороны. Но мало кто знал, что за внешней простотой, доброжелательностью, бравадой и веселым нравом Нахимов скрывает тяжелейшие физические муки. Обострились старые болезни, усиленные четырьмя полученными в боях на бастионах контузиями, участились острые нестерпимые боли, доводившие Нахимова до глубоких обмороков. Медики категорично настаивали на постельном режиме, но, постоянно заботясь о здоровье и благе других, Нахимову как всегда было некогда заниматься собой. Да и как мог в эти драматичные дни обороны Севастополя оказаться на койке человек, ставивший всю свою жизнь честь и служебный долг превыше всего. Как в святыню, верили в него защитники города. «Пока с нами Нахимов – не видать врагу Севастополя!» - так по воспоминаниям современников говорили матросы и солдаты.

...30 июня (12 июля по н/ст.)1855 года. Колокольный звон единственной в разрушенном и сожженном Севастополе церкви известил о смерти Павла Степановича Нахимова, смертельно раненного за два дня до этого на Корниловском бастионе. К скромному домику, где покоился его прах, потянулся прощальный поток защитников и жителей Севастополя. Адмирал Нахимов (это звание он получил за три месяца до смерти) лежал в углу маленькой комнаты под склоненными над ним тремя Андреевскими Флагами. Четвертым, изодранным пулями и обгоревшим в боях Флагом его флагманского корабля «Императрица Мария», было накрыто его тело. На столе лежали его ордена и среди них последний, полученный за Севастополь – орден Белого Орла...

Адмирал Нахимов был погребен рядом с адмиралами-черноморцами М.П. Лазаревым, В.А. Корниловым и В.И. Истоминым. У «могилы четырех адмиралов», как назвал ее народ, был впоследствии возведен собор св. Александра, так же больше известный в народе как «Собор четырех адмиралов».

Смерть Нахимова стала всеобщим горем. «Ангел-хранитель покинул Севастополь. Дни Севастополя теперь сочтены» - так после его смерти невольно думали и говорили его защитники. Севастополь продержался еще два месяца...

Кто знает, может быть смертельно ранившая Нахимова штуцерная пуля – это тоже дар Провидения, тоже дар судьбы, освободивший его не только от тяжелых физических мук, но и от еще более тяжелейших душевных, связанных с затоплением флота и неизбежным падением Севастополя, которое он вряд ли смог бы пережить. Судьбой ему было предназначено уйти из жизни, как и подобает воину, - в строю и на поле боя. Уйти, ни разу не изведав в своей продолжительной и славной флотской жизни горечи поражения....

Долгие годы память Нахимова была в разное время увековечена названиями боевых кораблей, памятниками, наградами его имени. В наше время в России его имя с честью носит подготовительное военно-морское училище – «Нахимовское училище».

Юным нахимовцам, как и всему офицерскому составу флота и армии имя адмирала Нахимова всегда должно быть достойным для подражания примером, Привить и воспитать в себе те основные качества, которые были присущи Нахимову - величайшее чувство долга и чести, честность и истинный патриотизм, преданность флоту, постоянная и не формальная забота о подчиненных, бескорыстность и высокая трудоспособность, - это значит возвысить себя над обывательством и рутиной, стать достойным гражданином и защитником Отечества, верным воинским традициям и доброй памяти славных святых имен в героической истории нашей Родины.