Уникальным достоинством моей карьеры можно считать то обстоятельство, что мне удалось побывать командующим на всех уровнях — от взвода до группы армий включительно. Я называю свой случай «уникальным», потому что сомневаюсь, что в настоящее время в свободном мире можно найти хотя бы одного находящегося на действительной службе военного, имеющего такой же опыт.

По сравнению с эпохой Мальборо или Веллингтона времена изменились; можно сказать, что они выигрывали свои кампании практически в одиночку. Конечно, они не были обременены огромным объемом кропотливой штабной работы, принятой в современной армии. Сегодня главнокомандующего действующей армией можно назвать капитаном команды, причем очень большой команды. Летом 1945 года встал вопрос о том, должна ли нация, по примеру прошлых войн, выдать денежное вознаграждение основным командующим армиями в знак признания их заслуг. Однако в условиях современных войн выбор отдельных лиц, действительно внесших вклад первостепенной важности в ведение военных действий, весьма проблематичен. Как быть с теми, кто отвечает за радары, за противолодочные устройства, за разведку, за медицинское обслуживание, и со многими другими, чья преданная работа на более низких уровнях обеспечила победу? Эти доводы и стали основной причиной моего заявления в сентябре 1945 года о том, что в случае предложения мне денежной награды я откажусь от нее. Конечно, у меня были и другие причины.

С финансовой точки зрения в то время наша нация находилась в положении банкрота и вряд ли могла позволить себе потратить около миллиона фунтов стерлингов на подобные цели. Первые послевоенные годы обещали стать весьма нелегкими для военнослужащих  в отставке, как офицеров, так и лиц других званий. Им было бы неприятно читать о том, что отдельные солдаты, как бы высоко их ни ценили и ими ни восхищались, получили сто тысяч или пятьдесят тысяч фунтов дополнительно к своим пенсиям, тогда как они сами (отставники) с трудом могли содержать своих жен и семьи. Голод угрожал миллионам людей в разных частях света. Моя совесть была бы неспокойна, если бы мне выдали такую крупную сумму денег просто за то, что я старался как можно лучше сделать свою работу; ведь то же самое делали и многие другие. Я считал и сейчас считаю, что денежные вознаграждения, в отличие от почестей со стороны Королевского двора, больше не нужны.

В настоящее время высшее командование стало более сложным, чем раньше, и главнокомандующему необходимо иметь хороший штаб, а также отличного начальника штаба, который координировал бы его деятельность. Главнокомандующий должен очень внимательно относиться к отбору подчиненных ему командиров, к тому, чтобы генералы соответствовали своим должностям. Он должен знать своих солдат, а они должны признавать его. Я не верю, что стиль командования, принятый на Западном фронте во время Первой мировой войны, мог оказаться успешным и во время Второй мировой войны. Хочу напомнить читателям, что в годы Первой мировой войны я служил во Франции, но ни разу не видел Френча или Хейга.

Сегодняшняя армия — это самодостаточное сообщество; в ней есть все, что нужно членам этого сообщества для ведения войны, от пуль до банков крови. Я никогда не забуду гнев Черчилля, когда он услышал, что на нормандский берег были выгружены несколько стоматологических кресел! Но мы еще со времен войны 1914–1918 годов запомнили, что, заботясь о состоянии зубов солдат, мы сохраняем их для боевых действий. Хороший генерал должен не только выигрывать сражения: он должен выигрывать их с минимумом потерь, прежде всего — потерь человеческих жизней. В ходе войны 1939–1945 годов я усвоил, что спасению жизней способствуют четыре вещи:

1. Переливание крови.

2. Хирургические бригады, действующие на передовой, чтобы тяжелораненым можно было оказать помощь немедленно, не теряя времени на перевозку в госпиталь.

3. Эвакуация по воздуху непосредственно в базовый госпиталь, расположенный за тысячи миль в тылу, позволяющая избавить раненых от тряски при перевозке на машине или в поезде.

4. Медсестры, работающие на передовой. Когда в 1942 году я пришел в 8-ю армию, сестер на передовую не допускали. Я отменил этот приказ. Их присутствие утешало и успокаивало нервы многим тяжелораненым солдатам, которые понимали, что им будет обеспечен нужный уход. Ни один санитар-мужчина не может ухаживать за ранеными так, как это сделает женщина, хотя многие считают, что способны на это.

Современный генерал должен постоянно помнить об этих и о многих других подобных вещах.

Что касается административно-хозяйственной стороны, необходимо наличие четкой, долгосрочной связи между оперативными целями и административными ресурсами. Успешное административное планирование зависит от способности предвидеть, в чем будет нуждаться армия. Именно поэтому главнокомандующий действующей армией должен постоянно требовать от своего персонала, чтобы он был в курсе наступательных планов и своевременно проводил основную подготовительную административно-хозяйственную работу. Многие генералы терпели военные неудачи, потому что не заботились о соответствии своих оперативных планов имеющимся ресурсам, некоторые обрекали себя на неудачу тем, что перестраховывались в этом плане. Из этого можно извлечь один урок: необходимо соблюдать баланс между боевыми задачами и ресурсами. Важнейшим показателем для любого офицера, претендующего на занятие высших командных должностей, является его способность быстро уловить самую сущность военной проблемы, быстро решить, что должно быть сделано, ясно довести до сведения всех заинтересованных лиц, чего он намеревается достичь и как это будет осуществляться, а затем убедиться, что подчиненные ему командиры выполняют задачу. Главное, он должен уметь отключаться от всех несущественных деталей и сосредоточиваться на самых главных, на тех и только на тех деталях, которые необходимы для правильного осуществления его плана — он должен осуществлять всю необходимую координацию при полном доверии к своему штабу. Когда все сказано и сделано, главное качество, требуемое от командира, — это решительность; затем он должен уметь отдавать четкие приказы и обладать напором, чтобы добиваться их осуществления. Нерешительность и склонность к колебаниям губительны в любом офицере; в главнокомандующем они преступны.

Ни один современный главнокомандующий не может добиться успеха, если ему недоступен человечный подход к войне. Сражения выигрываются прежде всего в человеческих сердцах; если он проиграет сражение за сердца своих солдат, он мало чего добьется. В главе шестой я уже пытался объяснить суть такого подхода и мою командную философию в целом.

Независимо от того, с каким соединением приходится иметь дело, организация командования и контроля должна быть простой и четкой. Так обстояло дело в кампании в пустыне, на Сицилии и в Италии. В начале кампании в Западной Европе организация была превосходной, и благодаря ей мы выиграли одно из величайших сражений нашего времени — битву за Нормандию. Затем произошли изменения, уничтожившие спокойное и эффективное командование и контроль — чему все мы стали свидетелями.

Командующий национальными силами всегда имеет право ясно излагать свою точку зрения на оперативную политику перед вышестоящими лицами; более того, он обязан делать это. Но как только вышестоящий командир принял решение, споры должны прекратиться. В этой связи я хотел бы привести письмо, написанное мне Эйзенхауэром в феврале 1946 года, после того как я послал ему экземпляр моей только что вышедшей книги. Это письмо интересно тем, что в нем высказываются замечания по многим важным проблемам.

«Дорогой Монти, искренне признателен Вам за присланную книгу «От Эль Аламейна до реки Сангро». Сегодня же вечером унесу ее домой и сразу начну читать. Конечно, я с удовольствием воспользуюсь Вашим любезным предложением выслать мне еще 100 экземпляров. Прошу Вас, пришлите их мне, а я распределю их по разным военным училищам, включая Уэст-Пойнт, для которых она будет представлять огромную ценность и интерес. Ваша реакция на книгу «Солдаты демократии» именно такая, как я и ожидал. Ни о чем я не сожалею так горько, как о том, что так называемую военную историю пишут люди, озабоченные главным образом тем, как бы поскорее напечатать свои творения, чтобы занять рынок. Так получилось, что автор данной книги вчера зашел повидаться со мной, и я выразил ему сожаление по поводу того, в каком неблагоприятном свете выставлены некоторые действительно великие люди. Он возразил, что эти люди оказались в книге по чистой случайности, что он хотел использовать их при описании каких-то важных моментов и вовсе не пытался оценивать их роль в военных действиях. Замечания, сделанные Вами по поводу этой книги, еще в большей степени относятся к другому труду, публикуемому сейчас в периодической печати и написанному моим бывшим морским адъютантом, капитаном Батчером. Книга называется «Три года с Эйзенхауэром». Он воспользовался близостью ко мне, чтобы сделать собственные выводы по самым разным поводам, в том числе по поводу некоторых людей и операций, и, не смущаясь, выносит свои суждения с видом высочайшего авторитета. Прочитав отрывок из его книги в «Сатердей ивнинг пост», я почувствовал себя так неловко, что обменялся по этому поводу письмами с г-ном Уинстоном Черчиллем, и он понял, что все происходящее неприятно мне в той же мере, что и ему. К счастью, он не обиделся на меня, ведь суждения, приводимые в книге, со мной не согласовывались и не обсуждались. Видимо, моя истинная ошибка состоит в том, что я выбрал своим доверенным адъютантом человека, не проверив, не собирается ли он в дальнейшем стать «летописцем» войны. Мне действительно обидно, что такие люди, как Вы, Алекс, Теддер, Бредли, Каннингем и так далее, не могут, ввиду занимаемого ими официального положения, написать подлинную историю беспрецедентного опыта международного сотрудничества и понимания. Беда в том, что колоссальные достижения союзников, в описании узколобых людишек выглядят мелкими и малозначимыми; эти писатели упускают из виду великие уступки со стороны двух правительств, сделанные во имя достижения единства на поле брани, из опасения, что они затмят их собственные мелкие и ничтожные мысли. Лично Вам я могу лишь повторить то, что уже многократно говорил: я всегда восхищался Вами за действительно выдающиеся качества, принесшие неоценимую пользу в войне с немцами. Более того, в тех случаях, когда мне приходилось принимать окончательное решение по какому-то вопросу, Вы всегда преданно выполняли это решение, стопроцентно отдавая себя этому делу, независимо от того, что Вы думали или рекомендовали раньше. Я уже писал Вам об этом и сейчас думаю точно так же, как и тогда, и, если когда-нибудь Вы выберете время, чтобы описать свой опыт, Вы можете дословно процитировать мои слова на сей счет. Помимо того, что писатели, вроде тех, о ком мы говорим, наносят вред дружественным британско-американским отношениям, над установлением которых так тяжко трудились сотни преданных офицеров, я боюсь, что они могут повредить и теплым дружеским отношениям, сложившимся у меня с людьми, к которым я всегда относился с высочайшим уважением и восхищением. От всего этого меня просто бросает в дрожь. Кстати, когда я упрекнул одного из подобного рода авторов в неверных суждениях и неточности, он, в порядке защиты, вытащил кипу вырезок из британских газет, относящихся к периоду битвы на Выступе. Он сказал: «Английские писатели не боялись резко и несправедливо критиковать вас. Почему же мы должны проявлять скромность и нерешительность?» Я, разумеется, ответил, что те репортеры писали в разгар событий и ими в какой-то степени руководил страх. Более того, в последних заметках они прилагали все усилия, чтобы исправить ситуацию, которую сами же и создали своими неверными замечаниями. Это никак нельзя сравнивать с книгами, написанными обдуманно и с претензией на «беспристрастную историю», каковой они, безусловно, не являются. Думаю, что нет нужды говорить на эту тему и дальше, но хочу еще раз подчеркнуть, что Вы можете передать мои ощущения любому, кто захочет обсуждать ее с Вами. Спасибо еще раз за присланную книгу, и, уверяю Вас, я найду достойное применение дополнительным экземплярам, которые Вы пришлете мне, как только сочтете возможным это сделать. Как всегда, Ваш друг Айк».

Самое главное, что честные расхождения во мнениях между опытными командующими почти неизбежны, особенно когда речь идет о людях, имеющих собственную и вполне определенную точку зрения. Но этим расхождениям никогда не следует позволять возобладать над высшей необходимостью союзнического сотрудничества; под руководством Эйзенхауэра это сотрудничество поднялось на высочайший уровень. Главными результатами Второй мировой войны мы обязаны доброй воле союзных правительств, а также величию людей, выбранных для действий на решающих постах в критической ситуации, — и ярчайшим примером таких людей может быть Эйзенхауэр.

В ноябре 1945 года я читал в университете Сент-Эндрюс лекцию, озаглавленную «Военное руководство». Я попытался сравнить уроки прошлого с опытом настоящего. В качестве иллюстрации своих доводов я выбрал трех великих полководцев прошлого и провел краткий анализ того, почему они стали лидерами, как они руководили своими солдатами и чему они были обязаны своими победами или поражениями. Тремя полководцами, на которых пал мой выбор, были Моисей, Кромвель и Наполеон. Впоследствии эта лекция вошла в мою книгу «Вперед от победы», вышедшую в октябре 1948 года в издательстве Hutchinson & Co. Каждый из этих троих осуществлял высшее командование. Общим для них было внутреннее убеждение, которое, будучи основанным (и весьма прочно) на здравом смысле, порой выходило за пределы здравомыслия. Именно это позволяло им в определенный — нужный — момент выбирать кратчайший путь, приводивший их прямо к осуществлению их целей, причем быстрее и надежнее, чем не менее осмотрительных, но менее вдохновенных полководцев.

Это можно представить таким образом.

Существует три типа командиров высшего ранга:

1. Те, кто обладает верой и вдохновением, но не обладает способностью бесконечно прилагать усилия и готовиться ко всевозможным случайностям — что является основой всех успехов на войне. Они терпят поражение.

2. Те, кто обладает последней из указанных способностей, причем в степени, доходящей до гениальности. Великолепным примером людей такого типа я считаю Веллингтона.

3. Те, кто, обладая этой способностью, вдохновляется верой и убеждением, позволяющими им, после того как сделано все возможное для подготовки, а ситуация благоприятствует проявлению отваги, броситься очертя голову в самое пекло. В войне случаются моменты, когда, чтобы победить, нужно поступить именно так. Думаю, что такой момент наступил в августе 1944 года после победы в Нормандии, но мы упустили его. Прекрасным примером может служить Нельсон — когда он прорвал линию у Сен-Винсента, когда он на Ниле в сгущавшихся сумерках повел своих людей в атаку под огнем береговых батарей, и в критический момент Трафальгарского сражения.

Ни один командир так тщательно не готовился встретить любую неожиданность, как Нельсон, но никому и не удавалось с такой точностью уловить момент, когда, исчерпав все возможности действий, продиктованных разумом, надо положиться на удачу или на веру. Ни один командир не проявлял такой заботы о том, чтобы «каждый капитан знал, о чем думает его адмирал».

Приходят на память и некоторые «моменты» из моего собственного ограниченного опыта: 23 марта 1943 года у Марета, когда мы перебросили основные силы наступления на левый фланг; 23 августа 1944 года в Нормандии, когда я выступил с идеей мощного наступления на левом фланге союзников для скорейшего окончания войны; 17 сентября 1944 года у Арнема.

Моисей и Кромвель питали глубокую веру в свое божественное предназначение, и оно никогда не подводило их в бою; Наполеон же верил в предназначение человеческое, и оно в конце концов подвело его.

Я уверен, что единственным великим командующим, который не обладал таким качеством, как внутренняя убежденность, был Веллингтон. Невозможно переоценить его дальновидность, мастерство, терпение и способность тщательно продумывать все детали. Однако иногда он упускал возможность пожать все плоды  своих побед, поскольку не умел возвыситься над уже известным, чтобы постичь неведомое. При Саламанке и Виттории Наполеону так и не удалось превзойти Веллингтона в совершенстве командования, но французам, разбитым при Виттории, никогда не удалось бы избежать повторного сражения на следующий день, если бы их противником командовал Наполеон — или Кромвель. Для успешного осуществления высшего командования человек должен обладать способностью бесконечно прилагать усилия и проводить тщательную подготовку; кроме того, ему необходимо обладать и внутренним убеждением, которое временами может возобладать над разумом. Вначале приходится, иногда в течение длительного периода, драться за преимущества и завоевывать их, потом наступает момент, когда все решает отвага. Сможете ли вы проявить безрассудство и отказаться от известного во имя неведомого, когда этот момент придет? Ответ на этот вопрос и определит того, кто достоин занять высший командный пост.