Наполеон любил повторять, что в его армии каждый солдат носит в ранце маршальский жезл. И это была правда, почти половина его маршалов – бывшие солдаты и младшие офицеры, достигшие командных высот благодаря личной храбрости и военному таланту.

В России своя специфика, особенный менталитет; у нас маршальские жезлы в солдатском ранце не отыщешь, разве только у капрала Александра Суворова. Зато за ними можно было приехать на повозке, запряженной волами, их можно было найти на лотке с пирогами, в папке с нотами, а если очень постараться, то и под подушкой в опочивальне императрицы.

Из 66 российских фельдмаршалов лишь немногих судьба одарила военными дарованиями. Они, как правило, к вожделенной вершине шли постепенно, с боем (точнее – в бою) получая каждый новый чин. О таких полководцах мечтал молодой царь Петр, когда в 1699 году повелел впредь именовать главного воеводу Большого полка – генерал-фельдмаршалом, который «есть командующий главный генерал в войске. Его ордер и повеления должны все почитать, понеже вся армия от государя своего ему вручена».

Но еще до этого Петр ввел в 1696 году высшее воинское звание генералиссимус, когда пожаловал его воеводе Алексею Шеину, командовавшему сухопутными войсками во втором Азовском походе. Царь только нащупывал новую систему армейских чинов. С 1699 г. нишу, которую он первоначально отводил генералиссимусу, занял чин генерал-фельдмаршала. А чин генералиссимуса Петр больше никому не давал – не видел достойных. Уже после его смерти этот чин в результате сложной интриги получил Александр Меншиков.

В России такой чин имели еще два человека. Принц Антон Ульрих произведен в генералиссимусы только за то, что был отцом малолетнего императора Иоанна VI. По праву заслужил этот чин только Александр Суворов. В октябре 1799 года присвоение ему чина генералиссимуса всех российских войск увенчало беспримерный Швейцарский поход.

Первым российским генерал-фельдмаршалом стал в 1700 году сподвижник Петра боярин Федор Головин. Высший воинский чин он получил не за знатность рода или заслуги предков (хотя их было в достатке), а за выдающиеся успехи на военном, дипломатическом и административном поприще.

Высоким чином Петр не разбрасывался, дал его еще только четверым: трем прирожденным русакам, уже увенчанным многими победами, – Борису Шереметеву, Александру Меншикову и Аниките Репнину. С единственным иностранцем царь явно просчитался – герцог Карл де-Кроа оказался к военному делу пригоден мало. Все, что он успел на российской службе, – это сдаться со своим штабом в плен шведам. Еще двоих иностранцев, Огильви и Гольца, Петр возвел в странный чин генерал-фельдмаршала-лейтенанта, который больше в России не применялся. Да и носители этого чина оказались полководцами посредственными и заботились не о славе российского оружия, а о собственном благополучии.

Так уж сложилась наша история, что рядом с Суворовым, из более чем шести десятков российских фельдмаршалов, поставить можно немногих. Разве только Петра Румянцева и Михаила Кутузова. Да невдалеке расположится еще полтора десятка полководцев, получивших фельдмаршальский жезл по праву блестящих боевых побед и военного таланта, это – Борис Шереметев, Михаил Голицын, Яков Брюс, Бурхард Миних, Петр Ласси, Петр Салтыков, Григорий Потемкин, Михаил Каменский, Михаил Барклай-де-Толли, Петр Витгенштейн, Иван Гудович, Иван Дибич, Иван Паскевич, Александр Барятинский, Иосиф Гурко. Разным был их путь к вершинам военной славы.

Среди далеко не робких «птенцов гнезда Петрова» Михаил Голицын отличался отчаянной храбростью и невосприятием слова «ретирада», из чьих бы уст оно ни исходило. В начале военной карьеры он отличился при штурме Нотебурга. Когда первые атаки на крепость захлебнулись, Петр отправил к Голицыну посыльного с приказом отступить. Но тот, передав в ответ: «Я теперь принадлежу не Петру, а Богу», приказал оттолкнуть от берега Невы лодки, чтобы отрезать путь к отходу, и повел солдат на приступ. В результате кровопролитного боя крепость была взята.

В середине ХVIII века в Европе гремела слава Петра Салтыкова. В результате его блестящих побед в 1759 г. Пруссия оказалась на грани краха, и Фридрих II вынужден был начать эвакуацию Берлина. И только предательство союзников – Франции и Австрии – спасло пруссаков от окончательного разгрома.

Предавали и свои, и не только на поле боя. В 1772 году находившийся в опале фельдмаршал Салтыков скончался. Московский градоначальник, зная об отношении императрицы к полководцу, не только не организовал похороны в соответствии с чином усопшего, но даже не прислал почетный караул. И тогда бывший подчиненный Салтыкова генерал-аншеф граф Петр Панин в парадной форме при всех орденах встал с обнаженной шпагой рядом с гробом своего боевого командира и заявил: «До тех пор буду стоять здесь на часах, пока не пришлют почетного караула для смены». Караул были вынуждены прислать. Граф поставил на карту свою карьеру, но добился, чтобы победителя Фридриха II проводили в последний путь достойно.

Решительно ломал устоявшиеся военные каноны Петр Румянцев. Он один из первых отказался от линейной тактики, которую на Западе считали вершиной военного искусства, и стал использовать в бою колонны, дивизионные каре и рассыпной строй. Его победные битвы до сих пор изучают в военных академиях.

В тяжелейшей войне на Кавказе заслужили фельдмаршальские жезлы Иван Паскевич и Александр Барятинский. Сегодня, к сожалению, в военных сводках опять звучат названия тех же горных селений, которые полтора столетия назад штурмом брали их подчиненные.

Во время войны с Турцией 1877-78 гг. засияла военная звезда Иосифа Гурко. Как когда-то Суворов провел своих чудо-богатырей через заснеженные Альпы, так и он возглавил зимний переход через Балканы. Затем, спустившись в долину, гнал турок, пока не освободил Софию.

В числе лучших полководцев России треть носят иностранные фамилии. Но иностранцы иностранцам рознь. Если одни только числились российскими фельдмаршалами, получив чин за знатное происхождение или родственные связи с монархами, то другие честь мундира русского не посрамили. Впрочем, Барклая-де-Толли и Витгенштейна иностранцами назвать трудно. Выросшие в России, они были воспитанниками русской военной школы, что и продемонстрировали в войнах с Наполеоном.

Бурхард Миних до перехода на русскую службу успел послужить во многих европейских армиях. Он был не чужд интригам, честолюбив и жесток, но смел, упоен в бою, отличался хорошим знанием фортификации. Уроженец древнего ирландского рода, Петр Ласси первый офицерский чин получил в 19 лет во французской армии. С началом Северной войны вступил в русскую армию, где дослужился до генерал-фельдмаршала, заработав все чины на поле боя. Он был храбр и неприхотлив, неудержим в атаке, стоек в обороне и, что было редкостью для иностранцев на русской службе, заботлив к солдатам.

Однако чаще чин генерал-фельдмаршала присваивался не за воинские заслуги, а в знак монаршей милости. Некоторые фельдмаршалы вообще никогда не служили в армии. Казачий сын Алексей Разумовский, обладавший красивым голосом, волей судьбы оказался в придворных певчих. Здесь на него обратила внимание будущая императрица Елизавета. А с восшествием ее на престол начался стремительный служебный рост фаворита. Вскоре к нему из Малороссии приехал младший брат Кирилл, который уже в 22 года получил чин фельдмаршала. Кстати, сам фаворит получил фельдмаршальский жезл на 6 лет позже брата. Стоит отметить, что братья высоким положением не кичились и сделали много полезного для родной им Украины.

Не забывали себя и монаршие особы. После войны с Турцией по просьбе братьев, уже бывших фельдмаршалами, возвел себя в этот чин Александр II.

Многие высшие сановники чин фельдмаршала получали за долголетнюю государственную службу. Таких было немало: Василий Долгорукий, Иван Трубецкой, Александр Шувалов, Захар Чернышев, Николай Салтыков, Петр Волконский и др.

Случалось, что российскими фельдмаршалами становились люди, возглавлявшие союзные государства или армии. Их имена – для дотошных историков. Для человеческой памяти – Шереметев и Румянцев, Суворов и Кутузов, Барклай-де-Толли и Гурко...