В Париже он — везде. Хотя памятников на площадях ему нет. Был, правда, один — на Вандомской площади, на самой верхушке знаменитой Вандомской колонны, сооруженной при нем из бронзы орудий, захваченных у врагов после его побед над ними. Но в 1871 году неистовые комиссары Парижской коммуны по своему декрету снесли и колонну, и памятник. Колонну через 4 года восстановили, а памятник перенесли в другое место — над Почетным двором Дома инвалидов, где раньше проходили смотры войск. В том числе и его полков, непобедимое шествие которых остановили только русская зима да объединенные усилия всей Европы, желающей расправиться с корсиканским чудовищем . И таки расправилась. Однако на смертном одре на забытом острове Святой Елены в Африканской Атлантике он скажет: Вы еще услышите, как Париж будет кричать: Да здравствует император! . И он, как всегда, не ошибся. Кричали, плакали, каялись…

15 декабря 1840 года современникам казалось, что весь Париж и вся Франция пришли на похороны своего императора. Гроб с телом через 19 лет после смерти и после 25 лет изгнания вернули тем, кого он окончательно сделал теми французами, которых мы знаем и сейчас. И поместили в крипте Собора все того же Дома инвалидов, где над входом высечена еще одна его фраза — из завещания: Я желаю, чтобы мой прах покоился на берегах Сены, среди французского народа, который я так горячо любил .

Он вообще любил поговорить крылато, а специальный адъютант ходил за ним с бумагой и записывал изречения. Но не потому, что так хотелось императору, а потому, что он не только много говорил, но еще больше делал. И сделал. Звали его Наполеон Бонапарт.

Сейчас его прах помещен в 6 гробов: первый — из жести, второй — из красного дерева, третий и четвертый — из свинца, пятый — из эбенового дерева и шестой — из дуба. Гробы находятся в саркофаге из красного порфира, подаренного Франции российским императором Николаем I, братом Александра I, главного победителя Наполеона. Но тут ничего не поделаешь — Россия, что с нее возьмешь, если даже монголо-татары после 300 лет владычества над ней растворились в ней же навсегда. И Францию Наполеона русские уделали в лучшем виде, а потом — от широты душевной — подарили камень на могилу: дескать, спи спокойно, дорогой мусью …

И почувствуйте разницу. Добродетельная и чопорная якобы джентльменская Англия мстила Наполеону с коварством и неистовством старой карги, которую он долго пугал, напугал, но не изнасиловал и которая поэтому не может простить так страстно ожидаемое, но тайное и несбывшееся наслаждение. Но и тут ничего не поделаешь: не з нашим, — как говорится в Украине, — доню, щастям . Однако 19 лет могилу Наполеона охранял английский солдат с винтовкой — англичане запрещали даже выбить на надгробном камне имя своего врага…

…И он вернулся. А французы простили ему горечь тотального поражения, потому что его тотальные победы во многом определяют их жизнь и сейчас — им есть чем гордиться. А посмертной славы хватило и на родственников. На единственного сына — Наполеона II, который прожил всего 21 год и сказал: Рождение и смерть — вот вся моя история . Но его назвали Орленком и поместили рядом с отцом в крипте. На братьев Жозефа и Жерома, чьи усыпальницы тоже находятся в соборе. И даже на известные всем серую шинель с треуголкой (они рядом под стеклом) и на любимого белого коня (его чучело в музее армии в этом же Доме инвалидов).

…И здесь, конечно, тоже можно сказать: sik transit gloria mundi. Но все это — лишь слова. Потому что, повторюсь, была заработанная делами слава…